Законотворцы уверены в справедливости антипреступного пафоса, в том, что наказание, назначенное судом равновесно по своей совокупности с «бесчеловечным» поведением осужденного.
Суть исправительной системы вполне понятна для законопослушных граждан, и в этом понимании доминирует мера возмездия за совершённое. Одновременно с возмездием общество, которое отправляет человека в «субкультуру» преступности, тем самым калечит его, а потом не знает, что с ним делать, обрекая тем самым человека на безысходность, отверженность, утрату социальных связей. Истинная проблема нравственного «калечения» в тюрьме раскрывается в дальнейшей жизни человека, совершающего гораздо более тяжкие преступления и проявляющего необъяснимую жестокость.
Причина этого понятна тем, кто на себе прочувствовал страдания человека в безысходности. Речь идёт о человеке, который, с точки зрения медицины, остался психически здоров, но, в действительности, не в состоянии избавиться от пороков, приобретённых в исправительном учреждении.
Такой вопрос относительно каждого исправленного преступника актуален практически ежедневно: преступление – это плохо; не совершать преступлений – пытался, но не получается…Думаю, такая ситуация очевидна и заслуживает внимания. Совершенно согласен с теми, кто говорит, что отсутствие «хэппи энда» становится несносным в этом бесконечном ряду искажённых образов человека, их неумения выжить в обществе. Это порождает в них какое-то неверие, отсутствие интереса к реальному, живому современнику, который не просто выживает, но и умудряется именно жить при всех наших кризисах и бедах.
Мы идем мимо таких тем, мимо людских несчастий, мимо калек, исправленных преступников, беспризорных детей и подростковых уродств. Мы так и будем проходить мимо не потому, что совесть «не болит», не потому, что гуманистов нет, а потому, что нет ответа на вопрос: «А что делать-то? Как им конкретно помочь?»
Что делать? Искать, искать, искать! Пытаться найти выход из замкнутого «бега по кругу», падать, ошибаться, пробовать, но пытаться хоть что-то изменить. Наверно, не последнюю роль в этой ситуации играет соприкосновение духовно здорового человека с больным – осужденным, долгое время находившемся в «растительном состоянии». Вдвоём всегда легче справиться с болезнью, найти способ выжить, и в холе этого «преодоления» они могут стать искренними друзьями. Тяжёлая, застарелая болезнь не лечится сразу, наскоком, рецидивы возможны – это вам скажет каждый врач. Но если духовно покалеченный человек, осужденный вернётся в свой «потусторонний» мир, то он поймёт, что не может жить по-прежнему, «растительная» жизнь уже не для него. Оказывается, он интересен и необходим с его «болезнью», с собственным взглядом на жизнь. Он понимает смысл собственных ошибок прошлого и получает надежду на будущее.
Может быть, в этом и заключался изначально смысл слов «воспитательная колония»? Может быть именно этого «заражения жизнью» и желали отцы-основатели исправительных колоний? А потом, со временем, как-то всё позабылось и приелось, «глаз замылился» и успокоилось сердце? И система исправления, воспитания и наказания стала просто системой наказания.
А жизнь-то продолжается, и ежеминутно человек стоит перед выбором следующего поступка. Ошибки допустимы, если это не влечёт за собой жестокость и агрессию, всплески эмоций никогда не были залогом успеха и устойчивости в жизни.
Любому человеку в жизни пригодиться важная наука – не совершать роковых ошибок, учиться на опыте других, работать над собой, стремиться понять собственные недостатки и задуматься над их исправлением.
«Жизнь никогда не забывает закрыть одну дверь, прежде чем открыть другую» - эта мысль должна внушать надежду тем, кто отчаялся.
Пора, пора похоронить прошлые ошибки и перестать «наступать на одни и те же грабли»! Пусть получаемое нами образование станет ещё и постижением науки жизни. Надо же когда-то начинать!
Шишкин А.Ю.